— Лучше уж француз, чем шотландец!

— Желаете, чтобы я отнес вас назад, миледи, и отдал ему? Брендан резко остановился, и Элинор с размаху ткнулась носом ему в грудь.

— Миледи, выбор за вами. Жду только вашего слова.

Элинор с трудом сглотнула. Он молча ждал. Она судорожно гадала, шутит ли он или всерьез намерен выполнить свою угрозу. И тут какой-то тайный голосок в ее душе издевательски напомнил, что если она и впрямь так ненавидит скоттов, как привыкла говорить, то жестокость де Лонгвиля менее предпочтительна чувству неуверенности, испытанному ею в руках своего давнего врага.

— Нет! — наконец выдохнула Элинор.

— Прошу прощения, миледи. Я хотел бы убедиться, правильно ли я вас понял.

— Нет!

— Нет… что именно «нет»?

Элинор яростно замотала головой, избегая смотреть ему в глаза.

— Не отдавайте меня пирату.

По лицу Брендана скользнула хмурая улыбка.

— Слава Богу! Стало быть, в вашей хорошенькой головке сохранилась хоть капля здравого смысла.

— Но ведь он же ваш союзник!

— Де Лонгвиль — в сущности, неплохой парень.

— О да! Берет на абордаж корабли, убивает людей, грабит и насильничает — пустяки, верно? Но сердце у него золотое!

— Однако вы ведь с почтением относитесь к вашему королю, верно? А ведь он ограбил целую страну! По его приказу мужчин убивали, а женщин насиловали! А де Лонгвиль по крайней мере оставил вас в живых.

— Вот как? Тогда почему он все время фыркал, как лошадь, и намекал на что-то, о чем я не имею ни малейшего понятия? — Они уже были возле лестницы. — Можете поставить меня на ноги. Я могу идти и сама.

— Просто желаю доставить себе удовольствие. Возражать было бесполезно. Для такого гиганта он был поразительно ловок. Мягкой, пружинистой поступью дикого зверя пробираясь между снастями, он ни разу не споткнулся. Наконец они добрались до каюты. Переступив порог, Брендан наконец поставил ее на пол, позволив Элинор соскользнуть вдоль его тела. Взгляды их встретились, и ее щеки снова заполыхали огнем. Только сейчас она вспомнила, что тонкая ткань ее рубашки ничего не скрывает, а приподнявшийся подол обнажает ноги.

— Итак, вы благополучно доставили меня в каюту, — пробормотала она, стараясь скрыть смущение.

— Верно.

— И вам пора возвращаться.

— Тоже верно.

— Долг призывает вас вернуться к сэру Уоллесу. К тому самому человеку, который утверждает, что не имеет никакого отношения к резне в Клэрине.

— Если он так говорит, стало быть, так и есть.

— Тогда, значит, вы должны служить ему верой и правдой.

— Так же, как и вы верны своему господину.

— У меня нет господина. Все, что у меня осталось, — это воспоминания.

Она высокомерно расправила плечи, даже в темноте чувствуя на своем лице взгляд его холодных синих глаз.

Повернувшись, он исчез за дверью.

На этот раз Элинор услышала, как задвинулся тяжелый засов. Только тогда она почувствовала, что дрожит всем телом. Бросившись на постель, Элинор свернулась в комочек под одеялом. Сердце ее бешено колотилось.

Он разгневался. Он был оскорблен. Она его пленница. Значит, он вернется.

Медленно тянулись часы. Он так и не пришел. И как и в предыдущую ночь, Элинор в конце концов уснула и спокойно проспала до утра.

Глава 5

Эрик сам встал за штурвал. А Брендан вместе с Уоллесом с интересом слушали рассказ пирата.

— Ты так ничего и не узнал о том парне, что предложил тебе это дело? — снова в который раз спросил Брендан, маленькими глотками потягивая французское вино из тонкого стеклянного бокала. Вино было великолепное — терпкое, бархатистое на вкус, цветом напоминающее темный рубин, и тем не менее Брендан охотно променял бы его на холодный эль. Но пират отличался весьма изысканными пристрастиями и настоял, чтобы они все вместе отведали его самого лучшего вина. Он завладел им, взяв на абордаж английский корабль, а плывший на нем высокородный барон только что приобрел это вино в Бордо.

— Честно говоря, я поначалу даже не принял его слова всерьез, — объяснил де Лонгвиль. — Нам чудом удалось проскользнуть в порт — под чужим флагом, само собой, — но для стоянки хуже места не придумаешь: кругом кишат разные головорезы, воры-карманники и всякое отребье. Чем воевать со скоттами, лучше бы Эдуард навел порядок у себя в доме, честное слово! Бароны отказываются служить такому королю! Вот он и грызет локти от ярости, пока не взбесится настолько, что решит устроить резню в собственной стране! Впрочем, о чем это я? — спохватился он. — Не мне вам доказывать, что английский король — настоящая свинья! — Француз прищелкнул языком. — Всем известно, что я решусь войти во вражеский порт только тогда, когда у меня на борту не будет ни капли воды. И то, что все мои люди мастерски владеют клинком, тоже не тайна. Я плачу им по-королевски, но требую, чтобы они держали язык за зубами. Так вот, есть в городе одна таверна, а там — шлюха, с которой я уже пару раз имел дело. И вот, друзья, сижу я там, потягиваю эль, и тут она подводит ко мне какого-то пьянчугу. Он сует мне под нос туго набитый кошелек и объясняет, что, дескать, на следующий день в море выходит английский корабль — само собой, из другого, вполне добропорядочного порта, — а на борту леди Элинор, графиня Клэринская. Эта девушка, говорит он, лакомый кусочек, собой красотка и все такое, и хорошо бы, дескать, постараться, чтобы она не вернулась домой. За нее можно получить неплохие деньги, если потребовать выкуп, и еще больше — если она просто исчезнет навсегда. Так вот, не возьмусь ли я за это дельце, спрашивает он. А деньги, мол, мне вручат тут же, на месте. Признаться, тогда я просто отмахнулся, но, когда он ушел, открыл кошелек, а там — приличная сумма. Аванс, решил я, на тот случай, если я возьмусь устроить так, что леди никто больше не увидит.

— Ее хотят убить? — нахмурившись, спросил Брендан и переглянулся с Уоллесом.

— Об этом ничего не было сказано. Сказали просто — «исчезнет». Есть много способов заставить женщину исчезнуть, месье.

— Согласен.

— На Востоке много невольничьих рынков, где будут счастливы заполучить такое сокровище.

Брендан откинулся назад, гадая, почему его вдруг привела в ярость даже мысль о том, что его заложницу может постичь подобная участь.

— И ты бы ее продал? — осведомился он. Француз пожал плечами.

— Вряд ли. Во всяком случае, не сразу, учитывая, как я люблю женщин. К тому же она графиня, да еще плыла во Францию, чтобы встретиться с графом Аленом де Лаквилем, своим женихом. Сама леди не так уж богата — знатна, это верно, и у нее большие владения, сейчас, увы, пришедшие в полный упадок по причине войны. Приданым ее снабдил кузен, который на время ее отсутствия будет управлять ее землями. Поэтому мне и показалось странным, что кому-то понадобилось убрать ее, даже при том, что в случае смерти леди Элинор ее собственность унаследует кто-то из родственников. Замок Клэрин отчаянно нуждается в деньгах, и только брак с графом де Лаквилем мог бы помочь ей устроить свои дела.

— Странная история, — пробормотал Уоллес, покосившись на Брендана. — Предательство, обман, коварство… одно слово — англичане! В то время как у нас, шотландцев, только одна цель! Правда, до нее далеко, а все потому, что шотландцы, как свора псов, перегрызлись между собой. Порой даже дико бывает слышать, что кто-то ведет добропорядочную жизнь, возделывает землю, любит свою семью…

Француз передернул плечами.

— Но вы-то ведь не чудовища! Вы сами сделали свой выбор. Что до меня, сейчас я даже рад, что все так вышло. И теперь я с легкой душой смогу вернуться в Шотландию вместе с вами.

— Правда? — воскликнул Брендан, изумленный тем, что слышит такое от человека, который отличался весьма странными понятиями о чести.

— Я решил, что отныне вытащу свой меч из ножен лишь ради куда более высокой цели — ради клочка собственной земли, если смогу ее получить, — объяснил де Лонгвиль. Потом глянул на Уоллеса и усмехнулся. — Дело в том, что я поклялся завоевать себе место, где смогу начать другую, лучшую жизнь… может быть, даже завести семью. Любить жену. Признаюсь вам честно — не всегда я был таким благородным! Эта девушка… ее послали за море, продали за французское золото! А кто-то готов был отсчитать немалую сумму ради того, чтобы увидеть ее мертвой. И пусть я пират, но, по мне, лучше умереть, чем пачкать руки о грязные деньги ее семейки! К тому же, будь я проклят, она и вправду лакомый кусочек!